Как ни печально, вся история человечества есть история непрерывных войн, и Япония в этом смысле не лучше и не хуже остальных стран. Хотя, в отличие от "большого мира", бушевавшие на территории архипелага житейские шторма носили локальный, словно бы домашний характер (в сравнении, например, с масштабными действиями персов, римлян, гуннов и прочих многолюдных народностей, населявших бескрайние просторы континента), их жестокость и, скажем так, коэффициент кровавости нисколько не уступали "лучшим" образцам.

При всем при том известный нам исторический период весьма короток - около пятнадцати веков. Этого маловато, если вспомнить тысячелетние глубины Эллады, Египта, Китая, не говоря уж о более древних цивилицациях. Чтобы наглядней вообразить себе эти соотношения, вспомним: лишь через семьсот лет после того, как родился, жил и был распят Христос, появляется один из первых письменных памятников Японии - "Кодзики" ("Записки о делах древности"), датируемый 712 годом. Что происходило на благословенных островах до того, мы можем лишь предполагать, отталкиваясь от скудных археологических данных. Всё существовавшее до нашей эры и по IV век включительно относят к "ранней культуре", безвозвратно канувшей в омут времен. Период в шесть сотен лет (с 334 г. до н. э. по 300 г. н. э.) именуется "культурой Яо", и только. Бронзовый век в Японии был коротким, а изделия из бронзы находили применение лишь как признак благосостояния владельца. Между тем в качестве оружия уже вовсю применялись заморские железные мечи, импортируемые из Поднебесной. Припомнив, что с данным отрезком истории соотносится знаменитое китайское Троецарствие, нетрудно вообразить ассортимент и качество товара.
Мы не можем назвать точную дату появления привычного сегодня оружия, именуемого "катаной" или "самурайским" мечом, конкретно - слегка изогнутого клинка с длинной (на три захвата ладони) рукояткой и общей протяженностью в пределах одного метра. Пытаться определить год или даже век немыслимо, поскольку замечательный нихон-то (Nihon To) возник как результат довольно растянутого процесса взаимного проникновения и влияния трех различных традиций: китайской, корейской и "варварской", или "северной". Каждый из трех корней внес свои соки в дело формирования чисто японского меча. С точки зрения геометрии, он наиболее близок к корейским прототипам, тогда как весь объем металлургии пришел, пожалуй, из Китая, где к тому времени имелась древняя и великолепно отработанная методика получения железа и превращения его в сталь с последующей ковкой и закалкой длинных клинков. Удивительнее всего в этом вопросе то, что японцы быстро сумели наработать собственную уникальную технологию получения невероятно плотного и прочного слоистого Дамаска, тогда как в Поднебесной мы не находим ничего подобного. Китайские мечи хороши, их уникальные экземпляры превосходили все мыслимые пределы, по это были именно уникальные, штучные изделия гениев угля и наковальни, тогда как в Японии мы имеем дело со стабильной, полноводной и очень производительной традицией со всеми причитающимися атрибутами - школами, стилями, наследственной передачей знаний, и т.д.

Немного отыщется на Земле предметов, прошедших столь же долгий исторический путь, как японский меч, причем с минимальными потерями и практически без искажения традиции. Это настоящая "капсула времени", простая и доступная каждому заинтересованному энтузиасту, потому что волшебный клинок сегодня жив, как три, пять и семь столетий назад, находя все новых почитателей даже в наш технократический век.

Говоря о японском холодном оружии, следует с самого начала определиться в терминологии, поскольку традиционный подход к данному вопросу отличается от принятого в остальном мире. Тогда как повсюду при слове "меч" возникает ясная и однозначная ассоциация с соответствующим предметом, в Стране восходящего солнца это короткое определение трактуется гораздо шире. От века в понятие "нихон-то" (Nihon To), что дословно переводится как "японский меч", включают решительно все разновидности оружия, имеющего стальной клинок (кроме топоров и серпов) - собственно мечи, ножи разных типов, копья и рогатины, неверно именуемые алебардами. Слово "то" означает не всякий меч, но лишь изогнутый и с односторонней заточкой. На самом деле в Японии, как и повсюду, под словом "меч" реально понимают именно это, а для обозначения прочих его родственников существуют собственные названия - яри, наги-ната, вакизаси, танто,катана, айкути и так далее. Сваливая всё в одну кучу, подчеркивают лишь идентичность технологии клинков, вне зависимости от их размера, формы и предназначения. Собственно, даже геометрические очертания различных типов вооружения весьма сходны, будто вышли из рук одного мастера. Плохо это или хорошо, но подобная унификация проявила отменную живучесть в бурных волнах истории. Каждый тип клинка огранен временем и войнами, словно кристалл, и по праву может быть назван классическим, единственно верным и совершенным.

О японских мечах можно рассказывать бесконечно. Об их внешности, несравненных боевых качествах, тончайших нюансах отделки, мастерах и школах, кузнецах и фехтовальщиках, о сюжетах и способах художественной обработки металла - за каждой темой стоит многовековой опыт и, что самое важное, не прерывавшаяся ни на день традиция.
Холодное оружие Японии - настоящее окно в прошлое, волшебное зеркало, через которое мы без искажений разглядываем многие аспекты жизни самураев ушедших времен. В стародавние годы, увы, война и только война составляла стержень и едва ли не единственный смысл общественной жизни, а потому трудно отыскать лучшего проводника в этот кровавый и благородный, изысканный и жестокий мир, чем тот предмет, на острие которого всё и держалось. История Японии - история самурайского сословия, а душа всякого самурая - в его оружии. Безусловно, копье и нагината в определенных ситуациях мощнее катаны и тати, а лук со стрелами утонченнее, но лишь острый клинок катаны сопровождал буси везде и всюду в опасностях жизни, и, стоя у последнего порога, самураи не прокалывали себя копьями и не просили друзей застрелить их каленой стрелой, а призывали на помощь опять-таки меч.

Ни в одной другой стране мира меч не обретался в повседневном быту настолько плотно и естественно. Воины были воинами, горожане - горожанами, и даже в самые отчаянные времена лютейшие из рыцарей не носились со своими Эскалибурами день и ночь, держа руку на ножнах. Ни в Европе, ни в Азии, ни в просторах российского пограничья никогда не было отчетливых школ или чего-то такого, что хотя бы приблизительно можно назвать школами. Опытные вояки учили молодых, юные таланты постигали науку в битвах, рождались, жили и умирали герои и гении клинка, но каша кипела, не кристаллизуясь в образовательные структуры, и отчего-то не нашлось ни единого ветерана, который сел и внятно записал свои и чужие находки, технику защиты и ударов, финтов и поворотов, при помощи которых ему удалось дожить до седых волос. Кто скажет, так или не так махали саблями опричники Скуратова, крушили славян тевтонцы, а те их, рубили турок донцы, погибая, в свою очередь, под ятаганами янычар? Но вот современный мастер кэн-дзюцу перемещается, блокирует удары и рассекает предметы в точности так, как это делали Тайра и Минамото, и даже еще ранее, во времена освоения диких северных территорий, заселенных айнами.

Разве знало искусство рапиры или тяжелой испанской шпаги четко выраженные стили фехтования с явным рисунком той или иной школы? Вряд ли, а если и так, то где всё это, и кто покажет, куда и как вонзал тонкий клинок принц Датский? Да и кто сегодня в состоянии изготовить точно такую рапиру, не похожую на оригинал, и не очень-очень похожую, а именно такую, от химического состава стали до последнего завитка гравировки, причем - с помощью настоящих старинных инструментов? Применительно же к самурайскому мечу вся эта экзотика является попросту нормальным течением жизни, не имитированной, а по-настоящему той самой, что и пятьсот, и восемьсот лет назад. Бодрые деды, объявленные "национальным достоянием", неторопливо куют и полируют, гравируют и льют, оплетают, затачивают и покрывают тем же лаком то же дерево, а из-за стен додзё несутся упоительные звуки, привычные уху средневекового самурая. Если схватить за бока почтенного Мунэнори и, не дав ему опомниться, усадить в тренировочном зале в самом центре Токио, он не скоро поймет, что демонической силой был перенесен через пропасть времен.

Поэтому счастливец, выбравший в качестве хобби изучение традиционного японского меча в любом его проявлении, не рискует ушибить ноги о дно, потому что дна нет, и целой жизни мало для понимания одной-единственной детали, свойства или возможностей обыкновенного "нихон-то".